Люди со времен раннего Средневековья изменились не то чтобы очень сильно. Нет, конечно, мы сменили толстенные книги на смартфоны, быков в поле заменили тракторами, а вместо "Салической правды" в ходу Уголовный кодекс, но все это косметика. В основе своей человек почти не поменялся. Да и с чего бы? Те же желания, те же мотивы, да и проблемы, в общем-то, те же.

И едва ли не главной проблемой человека во все времена было совершенно наплевательское отношение к законам. И действительно, ну подумаешь, законы, ну существуют, и черт с ними. Написал же их кто-то на нашу голову. Да что говорить, из них каждый второй, а может быть, даже каждый первый абсолютно идиотский. Вот тот, кто написал, тот пусть их и исполняет? В смысле, меня в тюрьму? За что?

Да, дорогой друг, сегодня мы снова будем говорить о странных законах Каролингов. Тех самых, которые не понятны современному человеку и лишены, на первый взгляд, кажется, даже малейшей логики. Но мы поглядим на них второй раз, а если потребуется, и третий. И обязательно разберемся, откуда такие конские штрафы, причем тут покойники, мед, котелок и кипящая вода.

И начнем мы сегодня со сладкого. А точнее с меда. А еще точнее посмотрим, как наказывали тех, кто, пренебрегая священным правом частной собственности, крал у своих соседей пчелиные ульи, из которых, собственно, и получали этот самый мед.

Так погоди, - скажет самый внимательный читатель, автор ты вот сейчас всерьез? Ты же сам сто раз говорил, что годовой бюджет небогатой крестьянской семьи - это два - три солида! Откуда такие непомерные, мягко говоря, штрафы? Это же надо пятнадцать лет работать без сна и отдыха, чтобы его оплатить!

Ну что тут сказать. Да. Штрафы у франков (все штрафы) были, конечно, совершенно замечательных размеров. Но даже на их фоне наказание за кражу улья было каким-то чрезмерно суровым. Ну посудите сами, кража лошади, что была на секундочку, одной из главных составляющих военной традиции франков, оценивалась так же в 45 солидов.

За украденного раба просили даже меньше, чем за лошадь. Рана в грудь или живот в 30 солидов. Да что говорить. Даже поджог, одно из самых страшных бытовых преступлений, обошелся бы злодею не то чтобы сильно дороже.

Но почему так? Почему обычный, в общем-то, улей не просто крайне ценен? Почему для защиты его от посягательств выделен целый "титул" в Салической правде? Что, мед во времена "варварских королевств" был так дорог? Или, может быть, просто король Хлодвиг любил сладкое?

Ну, конечно же, мед был дорог. Более того, во времена раннего Средневековья в Европе он был едва ли не единственной более или менее доступной сладостью. Сахар, конечно, уже давно существовал, но в Европу попадал в настолько мизерных количествах, что проще сразу про него забыть и не вспоминать. Но дело, в общем, то было не только в этом.

Мед в раннесредневековой Европе, был наряду с солью, одним из немногих доступных консервантов. А значит, при отсутствии других возможностей длительного сохранения продуктов, был незаменим при превращении урожая в долгосрочные запасы провизии. Ведь не любой продукт возможно засолить для длительного хранения, да и не всегда соль (бывшая кстати, тоже весьма дорогим продуктом) была под рукой.

Но и это еще не все. Мед был одним из необходимых компонентов в приготовлении сидра. Самого распространенного алкогольного напитка на территории Королевства франков в VI - VIII веке. И, соответственно, одного из важнейших товаров франкской экономики.

Яблочные сады были едва ли не единственными фруктовыми деревьями, относительно нормально пережившими раннесредневековый климатический пессимум. Конечно, деревья частично одичали, а яблоки измельчали, став не такими большими и сладкими, как в старые добрые времена. Но главное - они были. И их было реально много.

И, казалось бы, ну отличная отличная новость, особенно если вспомнить о небогатых урожаях того времени. Вот только сохранить их, как и прочие продукты, не было решительно никакой возможности. Все это богатство, нужно было быстро быстро и решительно перерабатывать.

И их прирабатывали. Целые области северо-востока Франкского королевства превращали десятки тонн яблок в десятки, если не сотни тысяч модиев сидра. Недорогого, в общем, алкогольного напитка, спрос на который был постоянным и повсеместным.

Вот и получается: злодей, укравший улей, не просто лишил имущества доброго человека, а своими действиями ставил под угрозу целую отрасль производства, с которой кормились тысячи и тысячи людей. И можно было бы сказать: ну, подумаешь, всего один улей. Но нет. Даже не всерьез угрожать экономике королевства, то же самое что угрожать королевской казне. Такое не прощается.

Ну ладно, С медом, сидром и прочими вкусными и полезными напитками вроде разобрались. Пришло время перейти к вещам намного менее аппетитным.

Если внимательно изучать законы франков салических и рипуарских, то довольно быстро можно заметить весьма странную закономерность. Все, что связывается с преступлениями против умерших, особенно если речь идет о вскрытии могил, наказывается настолько сурово, что становится даже как-то обидно за живых. Вот честно, создается впечатление, что покой "дорогого усопшего", для короля франков, важнее жизни и здоровья его поданных.

То есть, понимаете, да? Грабеж усопшего, а тем более вскрытие его могилы, считалось преступлением опаснее грабежа, насилия и нанесения увечий живому человеку. Да, черт возьми, в некоторых случаях вира за убийство была меньше. Почему так? Неужели франки настолько чтили память о своих предков?

Ну, конечно же, чтили. И за разграбленную могилу можно было без всякого вергельда и "титула" в Салической правде, повиснуть на копье или саксе скорбящего родственника. Но главное, конечно же, было не это. Чума. Кошмар раннего Средневековья, который так и не удалось победить.

И не то чтобы медицина в те славные времена была совсем беспомощна, но бороться с пандемией она, конечно, не могла никоим образом. Поэтому единственным надежным средством борьбы с ней было уйти подальше, закапывать умерших поглубже, и отрубать руки идиотам, что пытаются снова выпустить смерть в мир живых. Ну, или хотя бы тащить в суд, чтобы другим неповадно было.

Вообще боязнь чумы в раннем Средневековье была довольно велика. Не понимая точно, как в действительности работает эпидемия, люди, как могли, защищались от нее. В том числе и законами.

Кроме собственно, целого массива законов, регулирующих посмертные контакты, в Правдах разных народов того времени мы находим так же и крайне жестокие законы о ведьмах. Наказанию подвергались не только сами ведьмы и колдуны, но и те, кто помогал им, знал о них и не рассказал об этом добрым людям.

Ведь каждому образованному человеку того времени было очевидно, что все эти колдуны и ведьмы, что якшались не пойми с кем, первые помощники зла. И ничего хорошего от них, кроме болезней и проклятий ждать не нужно. И, прошу заметить, ко всему этому еще даже не приложила руку христианская церковь. Первые попытки борьбы с "детьми сатаны" клирики предприняли только через несколько веков. А пока королевский суд справлялся с ведьмами и их пособниками без чужих подсказок.

И чтобы никто не подумал, что мягкие и бесхребетные франкские короли боролись с ведовством исключительно штрафами, я напомню: тот, кто не был в состоянии заплатить эти совершенно незначительные деньги в королевскую казну, как правило, отправлялся на висельницу. Причем иногда вместе со своими родственниками. Ну, или в рабы, если очень повезет. Но чаще все-таки на висельницу.

Ну и напоследок давайте поговорим об еще одном, мягко говоря, необычном законе. Кстати говоря, втором моем любимом законе во всей Салической правде. Он даже называется дико: "О выкупе руки из котелка". А уж как звучат его чеканные формулировки (на самом деле нет)! Это же просто баллада какая-то.

И тут даже самый терпеливый читатель непременно воскликнет, - Автор, ты вообще о чем, какой котелок, какие соприсяжники, какая кипящая вода? Что это вообще за бред?

Подожди секунду, дорогой друг. Сейчас все объясню.

Во времена "варварских королевств", с ведением следствия и доказательной базой совершенных преступлений все было, мягко говоря, так себе. Ни биллинга, ни дактилоскопии, даже несчастного детектора лжи не было. Обходиться приходилось, по сути, исключительно свидетельскими показаниями. Если тебя кто-то видел, то он приходил на суд и свидетельствовал. Лучше, конечно, если таких людей было три - пять человек.

Но подлые преступники, нарушая закон, совершенно бессовестным образом прятались от свидетелей. А лжесвидетельствовать на суде у франков было не принято. За это полагались такие штрафы, что всей деревней не расплатиться. Вот чтобы не рисковать, и призывал истец или ответчик в свидетели Бога, отдаваясь в его руки.

Считалось, что если человек прав и сердце его чисто, то он легко может опустить руку в кипящий котелок и через неделю продемонстрировать ее судье без признаков серьезного ожога. И тогда всем становилось очевидно, что человек не соврал, и Господь стал ему в этом свидетелем. А поэтому все, что говорят против него - навет. И, кстати, повод для рассмотрения нового дела о лжесвидетельстве.

Насколько долго нужно было держать руку в котелке, неизвестно. Но, судя по тому, что закон этот все-таки появился, и был востребован, вряд ли речь шла опаре мгновений.

Если совсем просто, то обвиняемый, которого призвали к "божьему суду" и который не имел желания рисковать своей рукой, мог обменять свою добрую славу на условно нейтральный приговор.

Для этого он мог прибегнуть к другому доказательству своей невиновности. Пригласить соприсяжников, людей, которые его давно знают и могут перед судом подтвердить его доброе имя. Если таких набиралось семеро, и они были готовы поклясться в том, что обвиняемый - честный человек, то это считалось достаточным, чтобы оправдать его.

Бывший обвиняемый платил небольшую сумму в качестве судебных издержек и радостно шел домой. А дело считалось закрытым. Вот только был один небольшой нюанс. Теперь давшие клятву отвечали за него и его проступки. И если он снова представал перед "божьим судом", то все эти люди, что говорили о его честности и порядочности, тоже считались виновными. и откупиться у них не было никакой возможности.

Вот и получаюсь, что с одной стороны, даже беднейший общинник, если он действительно невиновен, имел шанс на "божий суд", а его семья и земляки могли заплатить выкуп своим и его добрым именем. А с другой - это же чистой воды коллективная ответственность. И поступок, на который можно пойти, только совершенно точно зная, что никогда не пожалеешь о своем решении.

Такая вот получилась история про странные законы франков. Которые, если приглядеться немного внимательнее, оказываются вполне себе логичными, а где-то даже и мудрыми.